Оценку изделия можно осуществлять по трем направлениям. Легче всего определить цену металла как такового. Если вы находите слиток золота, то вряд ли имеет смысл считать, что он является исторической реликвией и может стоить больше веса заключенного в нем металла. Правда, может случиться, что надписи и клейма на слитке окажутся путеводными нитями, связывающими его с другими сокровищами.
Второй путь оценки изделий из металлов заключается в выявлении эстетической ценности найденного металлического предмета. Шедевр чеканки по меди как металлический лом не представляет собой никакой ценности, однако как произведение искусства может стоить баснословно дорого. Несмотря на то, что существуют определенные «оценочные эталоны» и в искусстве, оценка таких находок — дело весьма субъективное и подверженное влиянию моды.
Третьим критерием оценки является историческая ценность, редкость найденного изделия из металла. Кто знает, сколько можно получить денег за бронзовую фигурку животного, служившего украшением людям две-три тысячи лет тому назад, но уверен в том, что многие музеи мира захотят пополнить свои коллекции таким металлическим изделием. Самостоятельная оценка таких изделий невозможна! Лучшим, если не единственным, вариантом объективной оценки такой находки будет консультация со специалистом крупного музея. Обязательно следует немного подстраховаться от возможного обмана и начать переговоры с предоставления цветных фотографий и описания найденной вами редкости.
Драгоценные металлы применяются, как правило, в изготовлении изысканных изделий, предназначающихся, в первую очередь, для больших ценителей красоты и роскоши, но из художественной литературы мы знаем массу примеров, говорящих о том, что богатство не всегда является достоянием одних лишь эстетов.
Рассказы о золотых рукомойниках и, извините, унитазах — наглядное тому подтверждение. У таких бытовых предметов из драгоценного металла больше возможности, оставаясь практически на виду, быть незамеченными. Вам, наверное, памятен случай с золотой колонной, валявшейся десятки лет среди людской толчеи и оставшейся неузнанной благодаря слою непрозрачного лака, нанесенного на поверхность металла? Почему тогда не предположить, что вывороченная из земли во время поиска окрашенная труба — золотая? Тем более, что есть пример, подтверждающий мои последние слова. Российская команда по экстремальным видам спорта проводила погружения на шельфе острова Куба. При этом они поднимали со дна всякие предметы. Тут были и современные штампованные распятия, не стоящие более одного доллара, и какие-то предметы более ценные, а среди всего поднятого «хлама» очень выделялся обрезок трубы — небольшой, но очень тяжелый для своего размера. Каково же было удивление спортсменов, когда в Гаване им дали заключение, что это не труба, а переплавленный «под трубу» слиток золота 958 пробы весом 1 кг. Откуда он там взялся, можно только догадываться, но, скорее всего, это золото нацистов, которое переправлялось в Бразилию.
Может быть не стоит забывать бессмертную фразу Паниковского: «Пилите, Шура, они золотые!»
Но определить золото не так уж сложно. Куда сложнее узнать процентное содержание золота в «золотоносном» изделии, если на нем нет пробы.